Неточные совпадения
Он плохо теперь помнил себя; чем дальше, тем хуже. Он помнил, однако, как вдруг, выйдя на канаву, испугался, что мало народу и что тут приметнее, и хотел было поворотить назад
в переулок. Несмотря на то, что чуть не
падал, он все-таки сделал крюку и пришел домой с другой совсем стороны.
Он понял, что это нужно ей, и ему хотелось еще послушать Корвина. На улице было неприятно; со дворов, из
переулков вырывался ветер, гнал поперек мостовой осенний лист, листья прижимались к заборам, убегали
в подворотни, а некоторые, подпрыгивая, вползали невысоко по заборам, точно испуганные мыши,
падали, кружились, бросались под ноги.
В этом было что-то напоминавшее Самгину о каменщиках и плотниках, падавших со стены.
Для того, чтоб
попасть домой, Самгин должен был пересечь улицу, по которой шли союзники, но, когда он хотел свернуть
в другой
переулок — встречу ему из-за угла вышел, широко шагая, Яков Злобин с фуражкой
в руке, с распухшим лицом и пьяными глазами; размахнув руки, как бы желая обнять Самгина, он преградил ему путь, говоря негромко, удивленно...
Анфиса. Правда! (Читает.) «Кажется, этого довольно. Больше я ждать не могу. Из любви к вам я решаюсь избавить вас от неволи; теперь все зависит от вас. Если хотите, чтоб мы оба были счастливы, сегодня, когда стемнеет и ваши улягутся
спать, что произойдет, вероятно, не позже девятого часа, выходите
в сад.
В переулке, сзади вашего сада, я буду ожидать вас с коляской. Забор вашего сада, который выходит
в переулок,
в одном месте плох…»
«А ведь я друг Леонтья — старый товарищ — и терплю, глядя, как эта честная, любящая душа награждена за свою симпатию! Ужели я останусь равнодушным!.. Но что делать: открыть ему глаза, будить его от этого, когда он так верит, поклоняется чистоте этого… „римского профиля“, так сладко
спит в лоне домашнего счастья — плохая услуга! Что же делать? Вот дилемма! — раздумывал он, ходя взад и вперед по
переулку. — Вот что разве: броситься, забить тревогу и смутить это преступное tête-а-tête!..»
Марья Кондратьевна, очевидно,
в заговоре, Смердяков тоже, тоже, все подкуплены!» У него создалось другое намерение: он обежал большим крюком, чрез
переулок, дом Федора Павловича, пробежал Дмитровскую улицу, перебежал потом мостик и прямо
попал в уединенный
переулок на задах, пустой и необитаемый, огороженный с одной стороны плетнем соседского огорода, а с другой — крепким высоким забором, обходившим кругом сада Федора Павловича.
— Что за пропасть!
в руках наших был, пан голова! — отвечали десятские. —
В переулке окружили проклятые хлопцы, стали танцевать, дергать, высовывать языки, вырывать из рук… черт с вами!.. И как мы
попали на эту ворону вместо его, Бог один знает!
Около полуночи мы быстро шагали по Свиньинскому
переулку, чтобы прямо
попасть в «Утюг», где продолжалось пьянство после «Каторги», закрывавшейся
в одиннадцать часов.
В этот промежуток дня наш двор замирал. Конюхи от нечего делать ложились
спать, а мы с братом слонялись по двору и саду, смотрели с заборов
в переулок или на длинную перспективу шоссе, узнавали и делились новостями… А солнце, подымаясь все выше, раскаляло камни мощеного двора и заливало всю нашу усадьбу совершенно обломовским томлением и скукой…
В Столешниковом
переулке, расплатившись с извозчиком, я тихо своим ключом отпер дверь квартиры, где все еще
спали, и прямо —
в ванную; напустил полную холодной воды, мылся, купался.
Жители приняли его с восторгом и тут же, вооружась чем ни
попало, с ним соединились, бросились к крепости изо всех
переулков, засели
в высокие избы и начали стрелять из окошек.
Она быстро пошла по улице и потом повернула
в переулок, который вел к горам. Было темно. Кое-где на мостовой лежали бледные световые полосы от освещенных окон, и ей казалось, что она, как муха, то
попадает в чернила, то опять выползает из них на свет. Кирилин шел за нею. На одном месте он споткнулся, едва не
упал и засмеялся.
Всё было тихо: изредка долетало до слуха отдаленное дребезжанье дрожек извозчика, который где-нибудь
в невидном
переулке спал, убаюкиваемый своею ленивою клячею, поджидая запоздалого седока.
Была прекрасная летняя ночь, тихая и светлая, как это бывает иногда
в Петербурге. Из Садовой мы вышли на набережную Фонтанки, хотя это было дальше, и так прошли до Сенной. Брата моего уже не было у Надежды Федоровны,
в окнах было темно; он ушел
спать домой, а Степан проводил его; мы жили тогда на другой квартире,
в доме Волкова, очень близко от Шушерина,
в том
переулке, который идет с Сенной на Екатеринку.
Он так быстро пошел к своей квартире, что
попал совсем не
в тот
переулок, прежде чем выйти на площадь, где стоял собор. Сцена с этим „Петькой“ еще не улеглась
в нем. Вышло что-то некрасивое, мальчишеское, полное грубого и малодушного задора перед человеком, который „как-никак“, а доверился ему, признался
в грехах. Ну, он не хотел его „спасти“, поддержать бывшего товарища, но все это можно было сделать иначе…
Университет не играл той роли, какая ему выпала
в 61 году, но вкус к слушанию научных и литературных публичных лекций разросся так, что я был изумлен, когда
попал в первый раз на одну из лекций по русской литературе Ореста Миллера
в Клубе художников, долго помещавшемся
в Троицком
переулке (ныне — улице), где теперь"зала Павловой".
Каждый раз, как он
попадает в эти края, ему кажется, что он приехал осматривать «катакомбы». Он так и прозвал дворянские кварталы. Едет он вечером по Поварской, по Пречистенке, по Сивцеву Вражку, по
переулкам Арбата… Нет жизни. У подъездов хоть бы одна карета стояла.
В комнатах темнота. Только где-нибудь
в передней или угловой горит «экономическая» лампочка.
«И как может снег
падать в этот
переулок! — думал Васильев. — Будь прокляты эти дома!»
Наде — если она сразу поступит на курсы — надо будет подчиняться известным правилам.
В студенческих номерах, во всяком случае, ей оставаться нельзя. Она еще там, у себя, говорила, что, быть может,
попадет к дальним родственникам ее матери где-то на Плющихе или
в одном из
переулков Остоженки; но что она сначала хочет"осмотреться". Может, эти родственники окажутся и совсем"неподходящими".
Вот как было дело. После обеда я легла
спать, готовилась к ночи…
В половине девятого я послала за каретой и поехала
в Толмазов
переулок. Туда был принесен мой костюм. Домбрович меня дожидался. Мы с ним немножко поболтали; он поправил мою куафюру на греческий манер.
В начале десятого мы уже были на дворе нашей обители. Порядок был все тот же. Мы сейчас отослали извощика. Когда я посылаю Семена нанимать карету, я ему говорю, чтоб он брал каждый раз нового извощика и на разных биржах.
По
переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они
попали в средину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.